в бегах...
Мне было где-то лет 5-6. Большую часть лета я проводила в деревне. В том маленьком островке, посреди бескрайних полей ржи и пшеницы. Я помню тепло и запах скошенной травы. Я помню здоровенную собаку в доме по соседству. Овчарку. Она жила в огромной клетке и тогда представлялась мне кем-то ужасным, большим и диким. Она лаяла и бросалась на прутья клетки, когда кто-то подходил к ее "дому".
Тогда у нас была собственная "банда". Пять или шесть детей. И наш вожак, Гена, был и нашей любовь. Теперь только я начинаю осознавать, что он нравился не только мне, просто сложив два и два. Помню как две девочки дрались из-за него, а я стояла и с призрением смотрела на эту драку. Я не понимала, как можно опуститься до такого, так откровенно выказывать свои чувства. Но это было позже.
А с перва были качели. Две веревочки привязанные к дереву и положенная на них дощечка. Но это были КАЧЕЛИ. Они находились у Генки на заднем дворе его дома. О, как я любила на них качаться. Он раскачивал меня и я как птица взлетала над землей, над деревом, даже над домом. В те моменты я умела летать. А после была неизменная плата, и этой платой был поцелуй. Мы долго спорили сколько я могу качаться за один поцелуй. Не могу сказать что это нельстило моему самолюбию. И наверно тогда я торжествовала.
Наша банда и Генка и качели и наше дерево, все связалось, перепуталось, и кажется мне одним светлым пятном, когда я была счастлива, потому что потом были годы угнетения, тоски и одиночества...
Тогда у нас была собственная "банда". Пять или шесть детей. И наш вожак, Гена, был и нашей любовь. Теперь только я начинаю осознавать, что он нравился не только мне, просто сложив два и два. Помню как две девочки дрались из-за него, а я стояла и с призрением смотрела на эту драку. Я не понимала, как можно опуститься до такого, так откровенно выказывать свои чувства. Но это было позже.
А с перва были качели. Две веревочки привязанные к дереву и положенная на них дощечка. Но это были КАЧЕЛИ. Они находились у Генки на заднем дворе его дома. О, как я любила на них качаться. Он раскачивал меня и я как птица взлетала над землей, над деревом, даже над домом. В те моменты я умела летать. А после была неизменная плата, и этой платой был поцелуй. Мы долго спорили сколько я могу качаться за один поцелуй. Не могу сказать что это нельстило моему самолюбию. И наверно тогда я торжествовала.
Наша банда и Генка и качели и наше дерево, все связалось, перепуталось, и кажется мне одним светлым пятном, когда я была счастлива, потому что потом были годы угнетения, тоски и одиночества...
-
-
07.04.2007 в 22:43-
-
09.04.2007 в 12:17